Валерий Марро

                        НОЧНЫЕ   ЗАБАВЫ  ФИЛОСОФА

                                                      Театральная притча

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ  ЛИЦА:

 

Сковорода Григорий Саввич - мыслитель.                                            Загорулько Тарас- печник, он же депутат.                                                      Лида - его жена.

Козлов /Мент/ - сержант, дежурный милиционер.

Виктор - студент Театральной Академии, будущий режиссер.

Светлана - его невеста, студентка Театральной Академии, будущая актриса.

 

                    Действие  происходит  в  наши  дни,  в  городе  Киеве.

 

ЕСТЬ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПОДОПЛЕКА НЕПЛОХО

          ПРОЛОГ

 

Как боль сердечную унять?

Чем скорбь души моей измерить?

Хочу я,  Родина,   тебя понять,

Хочу, как прежде,   в мудрость верить.

Смотреть не в силах равнодушно

На свой обманутый народ,

Что вновь уныло и послушно

Во  тьме безвременья бредет.

Здесь, от Азова до Карпат,

В одном стремлении могучем,

Соорудили с братом брат

Державу на днепровских кручах.

Хочу понять - где рай земной,

Давно обещанный пророком?

Когда придет сюда покой

И благодать - в какие сроки?

Течет могучая река,

Молчит трусливое потомство...

И торжествует вероломство

Под стон седого козака.

 

В то время, когда из динамиков звучат эти стихи, в зале, в голубом луче, появляется        C т р а н н и к. Он в темной длиннополой свитке, с сумой за плечами, босый. Голова и часть лица прикрыты капюшоном. Медленно проходя между рядами, он иногда останавливается, с интересом всмат­риваясь в лица зрителей, сидящих в зале, в ложах ярусов, на балконе. Затем поднимается на авансцену и скрывается за занавесом. Луч гаснет. Темно. Появляются звуки  города: шум проезжающих машин, неяс­ные обрывки разговоров, чьи-то шаги и проч.

 

                   ДЕЙСТВИЕ  ПЕРВОЕ

 

                                                                      Картина  первая

 

Городская площадь. В центре - постамент, посреди которого возвышается стоящий в задумчивости  М ы с л и т е л ь.   Ночь. Сияют звезды. Появляется мужчина лет 30-ти. В руках у него открытая бутылка пива.

 

            М у ж ч и н а/обращаясь к памятнику/. Привет... философ! /Пауза./   Молчишь... да? Ну, молчи, молчи... /Подходит ближе./ Тебе вот хорошо тут: стоишь... весь знаменитый такой! Цветы тебе носят /поднимает цве­ток,

кладет к подножию памятника/,  фоткаются   все... Уважают,   в  общем!  А я?  Кто я? /Отпивает из бутылки./ Жена вот из дома выгнала... Иди, говорит,  чтобы глаза мои тебя больше не видели! Не умеешь, говорит, ты жить, как  другие! Вон... сосед наш бывший, Петька Хомяк... учился вместе с тобой,   а  уже на "лексусе" по городу шастает, вторую фирму недавно открыл. А ведь двоечником был, из школы выперли... за неуспеваемость. /Помолчав./ Да, брат, куда мне... печнику, с ним тя­гаться... Да и кто сейчас эти печки заказывает? Разве что в деревне где-нибудь... или здесь,  в  городе...   папик  с баблом камин захочет... для зазно­бы своей! /Через паузу./ Конечно... мог бы, наверное, и я что-то такое... с этими фирмами крутить! Но ведь это... воровать надо уметь, как все воруют, а я не могу... душа у меня другая. Мне бы вот боль­ше... помечтать, поразмышлять о нашем житье-бытье, с людьми пообщать­ся... вот как ты это делал когда-то. Почитать что-нибудь... книжки какие мудреные, чтобы  понять, разобраться - что же это такое вокруг нас сегодня делается, брат?   То  кризис  у  нас,  то  шмизис…  то  миллиард  опять  сперли!   А  бывает еще  и  такой  фокус-покус:   сначала  медалями  со  всех  сторон кого-то  обвешают, поднимут  до  небес,    а  потом…  его  же,  как  тварюку  последнюю,  с  небес  тех  скидывают…     и  по  морде  его!  по морде!..    всем  кодлом - лупят, аж  хрякают, места  живого   на  нем  не  найдешь!  Вот  и думаешь себе,  мозгами своими  шевелишь,  понять  стараешься:  откуда такие напасти валятся на нас со всех сторон, облепили...  словно саранча какая, дышать не дают!   Может, звезды  на  небе  не  так  сошлись… а,  может,   там метку черную  кто-то  сделал…  за  грехи  наши?   Так это или нет…  достоверно,  конечно,  я  не  знаю…  но  сидим  мы  сейчас,   брат,  в глубокой,  темной… местности!  И  как  выбраться  из  зловония  этого   на  свет  божий,  чтобы  пожить…  хотя  бы  немного,   по-человечески,   не  знаем!   /Отпил из бутылки. Помолчал./  Ты   вот гордый   был, честью своей доро­жил... И правильно делал! Нечего было им... панам этим блудливым, в рот заглядывать! Ты думаешь, что... они сегодня другими стали? С со­вестью стали дружить? О нас, бедных трудягах, думать? /Смеется./ Нет, брат... шкуру только свою панскую поменяли слегка,   а так... нутро все то же самое, волчье...

            М у ж с к о й  Г о л о с.  Согласен, брат... паны всегда были сво­лочью. Во все времена...

 

Длительная пауза. Мужчина оглядывается, пытаясь понять - кому принадлежит голос?   Затем поднимается и обходит памятник вокруг,  внимательно осматривая его.

 

М у ж ч и н а/остановился/. Да я же вроде... сегодня и не пил вов­се... Так... стопарчик перекинул по дороге... и то в долг - жена из карманов всю мелочь вытрясла. Деткам, говорит, на мороженое завтра... в зоопарке. /Смотрит по сторонам./ Чудеса какие-то... Ведь я же яс­но слышал... слова эти,  про панов! /Через паузу./ А,  может,   это...  внутренний  голос? /Смеет-

ся./ Нет... до "белочки" мне еще далеко! Да и не такой уж большой я любитель этого дела… /жест/, если честно!    Так... иногда, по настроению,

как вот сейчас... /Отпивает из бутылки./

     М у ж с к о й  Г о л о с.  И  то правда, брат!   Подлинно всякий род пищи и пития полезен и добр есть, однако соблюдать надобно время, место и меру принятия...

 

       Большая пауза.  

 

            М у ж ч и н а. Так... разобраться надо... Не дай бог, еще в Кащен­ко угодишь, если расскажешь кому... про голос этот... /Пристально смотрит в зал. Зрителю./   Прости,  уважаемый…  это не ты тут... со мной?.. Ага, идешь себе... Ну,   и иди своей дорогой!  /Другому зрителю./ А, может, ты... ля-ля эти делал?..  Понял... тебе это на фиг не нужно!   Ну, что ж... тогда заглянем туда! /Смотрит за кулисами./ Никого... А какой дурак там... в кустах, сидеть будет в такое время... и голос свой подавать? /Подходит к памятни-

ку. Смотрит./   Ну... признавайся,  дружок:  это ты со мной... пошутить   ре-  шил  немножко...  да?

    М о н у м е н т/оживает/.   Я... брат.    Не пошутить...  побеседовать.

     М у ж ч и н а/не сразу/. Но... как же так? Ты же этот... памятник вроде? Не живой... из мрамора  сделанный?

     М о н у м е н т.   Да как сказать... Поставили меня вот сюда... и никто не спросил даже - хочу ли я этого? Неуютно мне как-то здесь... на камне этом холодном... /Спрыгивает с пьедестала, разминается./ Затекли... руки и ноги... Спина побаливает...

     М у ж ч и н а.   Еще бы! Попробуй... столько лет здесь простолбычить... без движения! /Протягивает руку./   Тарас!  Тарас  Загорулько!   Печник...

     М о н у м е н т.  Григорий Сковорода! Философ, поэт, поборник пра­вды.

 

                     Рукопожатие.

 

            Т а р а с.   Если честно,  я не верю, что мы с тобой... вот так... запросто, беседуем.

     С к о в о р о д а.   Почему?

     Т а р а с.  Не бывает такого... чтобы памятники вдруг ... оживали! Разве что... в кино!

            С к о в о р о д а.   Я не знаю, что такое "кино", брат, однако... видишь - разговариваю же я с тобой? Значит, бывает... иногда! /Выни­мает из котомки флягу./ Давай, брат... за   знакомство!

     Т а р а с.     А   это... что?

            С к о в о р о д а.  Вино. Токайское... Был я когда-то в Венгрии... цветущие там края,   винограда - море!   Познавал  там  науку свою  мудре-­

ную... С тех пор и полюбил я напиток этот чудесный... /Вынимает из котомки сверток, разворачивает./  А это сыр - французский..."Пармезан"!  Необходимое дополнение к трапезе нашей... /Смеется./

 

                                 Присаживаются оба на край постамента.                                                                                                                               

Т а р а с. Да, брат... никак опомниться не могу... Стоял, стоял...  и вдруг - на тебе! /Смеется./   А что... если это сон, брат... а? Что  все это мне... приснилось:   и ты... живой, и вино твое токайское... и  сыр.

            С к о в о р о д а/разливает вино в чаши./   А знаешь, брат... я сов­сем не удивлюсь, если так оно и есть!

             Т а р а с.    Почему?

      С к о в о р о д а.  Потому, брат!  Жизнь людская есть не что иное, как сон мыслящей силы нашей. Во время этого сна радости и печали, страхи и надежды наши соединяются и создают видимость прекрасной чув­ственной жизни. Но приходит время, сон исчезает, мыслящая сила просы­пается - и начинается уже другая жизнь, вечная - жизнь нашего духа.

       Т а р а с. И ты хочешь сказать... что вот сейчас... здесь... пере­до мной, не сам ты - знаменитый Гриша Сковорода, а всего лишь... твой дух?

       С к о в о р д а.  Не знаю, брат... Может - да, а, может - нет. Да­вай-ка, пока... пропустим по одной - веселее  разговор пойдет!

        Т а р а с /поднимает чашу/. Давай, брат Григорий! За тебя... за  твои мудреные   речи!

 

                        Пьют.

 

        Т а р а с/качает головой/. Гарне пойло... Нисчак!  И сыр этот, "Пармезан"…  отпад   просто!

 

          Пауза.

 

        С к о в о р д а. Послушай... брат Тарас!

        Т а р а с/жует сыр/.    Да, брат Григорий...

         С к о в о р о д а. Скажи - на каком это языке ты со мной сейчас разговариваешь?

         Т а р а с.  Как на каком?  На нашенском! На каком все говорят... А тебе что... муляе  щось?

         С к о в о р о д а. Видишь ли, Тарас... я могу говорить на разных языках: на русском, украинском, греческом, немецком... древнееврейском даже! Латынь в совершенстве знаю. А вот... "нашенский", как ты сказал, тот…  нет, не встречался он мне.          

 Т а р а с/бодро/. Ничего, брат... привыкнешь! Я ведь тоже... не сразу вру-  бился!   Рассуждаю себе - то на русском, то на украинском... как нас в шко-

ле учили!   А  потом смотрю - все же вот так... как я с тобой сейчас! Ну,  и...  потихоньку-помаленьку,   на нем начал, на суржике этом.

        С к о в о р о д а.   А суржик - это что?

         Т а р а с. Ну... суржик - это когда одно слово оттуда выдернешь, другое - отсюда, перемешаешь вcё это,  як  вареники в глечике, и... шуруй

себе без оглядки!   Вот как наша   Верка  Сердючка,   например!

       С к о в о р о д а.  А это кто такая? 

               Т а р а с/смеется/. Да это не она, а он... мужик то есть! Только  косит  под  бабу!  Ну... вроде шута якогось... Веселый такой, цицькастый...             

               С к о в о р о д а.  Кто?

         Т а р а с.   Да мужик... Сердючка эта! Он для смеха примостил себе… вот такие буфера! Поет, танцует... ну, и суржиком этим шпарит! А мы все за ней... вприпрыжку! /Поет, пританцовывая./ Тырлы-пырлы-гоп... папала на любовь!   Мырлы-тырлы-гоп... мы весело спиваем!

         С к о в о р о д а/помолчав/.  Плохо это, брат...

         Т а р а с.   Это  почему?

С к о в о р о д а. Себя уважать надобно! А вот  так... грех смеси такие делать. Бог дал нам жизнь, место указал, где очаг развести. Потом... звук за звуком, слово за словом, речи обучил... общению то есть. В каждом звуке столетия спрятаны, в каждом слове - радость познания мира, в каждом предложении... если оно правильно выстроено - мудрость народная видна! То есть лицо... характер тех, кто этими словами божь­ими пользуется. Смешаешь их вот так... без разбору,  - каков же харак­тер после этого будет? Вместо лица прекрасного - рожа искривленная смотрит вокруг: кто ее, такую, уважать-то будет? Было уже такое ког­да-то, строили люди... башню Вавилонскую - хотели до самого Бога до­браться - да не достроили! Потому что Бог встревожился тем, что за­теяли люди, взял, да язык их единый смешал - и тем разъединил  людей... перестали они понимать друг друга.

 

                 Пауза.

 

Т а р а с/вздохнул/. Да, брат... пронял ты меня... словами этими. /Помолчав./ Ведь правда все то, что ты сказал: чем же мы отличаемся… от мартышек тех? Цепляем на себя все, что на дороге находим, что бле­стит, и не  думаем даже - на кого мы тогда... похожи? Эх... давай-ка, брат Григорий, еще по одной...

С к о в о р о д а.  Можно, конечно, но... не скажешь ли ты - где тут... у вас... /Смотрит по сторонам./

Т а р а с/через паузу/. Ну, что... пивной ларек, что ли?

С к о в о р в д а. Да нет, брат... не ларек... Где тут... можно… по-малому сходить?

Т а р а с/оторопело/. Не понял...                                 С к о в о р о д а.  Чего?

Т а р а с.   Как это..."по-малому"?       

       С к о в о р о д а.   Как все! /Улыбнулся./ Забываешь, брат... Мы же с тобой...  токайское пили?

       Т а р а с. Ну да... пили!

С к о в о р о д а.  Так вот... естественный процесс в организме пошел.

Т а р а с.  В каком организме?   Ты же этот... памятник, вроде?

С к о в о р о д а.  Был... был памятник! А теперь.... видишь - сижу тут с  тобой,  разговариваю…  беседу  веду.  А  памятники,  сам  понимаешь,  этого  делать  не  могут.  Ну...  покажешь или нет?

Т а р а с.   Да  покажу, конечно... если надо... Вон, там... /Кивает головой./ Но он платный!

С к о в о р о д а.  Как платный? Почему? Что это значит - платный нужник?

Т а р а с.  Это значит - на шару туда не зайдешь! Денежки платить надо! Да и закрыт он уже... в такое время... Капитализм у нас сей­час... понимаешь?   Буржуи  все  захапали... и нужники тоже!

С к о в о р о д а.   Бог милостивый... что на свете делается? /Крестится./ Ведь это же все... естество наше, оно нам свыше дано: пища земная, сон… такие вот надобности. Как же это так, чтоб...  за  деньги?

Т а р а с.   А ты втихаря... под кустик  сходи! Видишь - никого нет.   И все проблемы свои решишь там... под кустиком! /Смеется./

С к о в о р о д а.  Земля  дала - земля и примет. Но не совсем пра­вильно будет, если вот так... как тать ночной,  я это сделаю. В каж­дом городе свои нравы и свои права - их уважать надобно! А так -  грех своевольничать...

 

                     Уходит за кулисы.

 

Т а р а с.   Вот чудеса...   с памятником этим! /В зал./   А что, если  его сейчас там... в подворотне - да мент застукает... а?   Вот будет  умора, если памятник Сковороде в обезьянник посадят...  за нарушение  об-  щественных   норм! /Хохочет./

 

                                 Появляется Лида.

 

Л и д а/на ходу/.  Ага... вот ты где, голубчик, пристроился? /Под­ходит к постаменту, берет флягу./ Я же тебе что сказала - иди... ра­боту ищи! А ты, мерзавец, что делаешь? /Пьет./  А ничего шмурдячёк... пить можно!  Где ты его допял?

Та р а с/картинно/. Видишь ли... разлюбезная моя, ненаглядная... единственная и неповторимая...

Л и д а.  Кончай полову нести... придурок!  Какая есть,  дру­гой не буду! Отвечай, когда тебя спрашивают - где   пойло  такое  взял?  На какие шиши?

Т а р а с/на прежней волне куража/.   Понимаете   ли... мой  ангел  храни- 

тель,  Лидия Кузьминична: это труднообъяснимый факт, но... в мире иногда происходят события, которые в нашей... реальной,   жизни  не   под­-

даются никаким объяснениям! Взгляните, будьте добры, вон туда... /указывает на пьедестал/.

Л и д а/повернулась/.   Ну, смотрю...  И  что?

Т а р а с.   Это я вас должен спросить - что? Где он?

Л и д а.   Кто?

 Т а р а с.  Дядечка... который там стоял?   Сковорода который называ­ется? /Хихикает./

Л и да/в растерянности/.   А... в самом деле - где?   Он же здесь... сколько лет уже стоит!

Т а р а с. Стоял! Стоял... Лидия Кузьминична! А теперь... сами ви­дите... /Хихикает./

Л и д а.  Погоди, погоди... голубь мой сизокрылый… Уж не ты ли его... философа этого, оприходовал? Кому-то под заказ втихаря спилил и теперь тут... гужовку себе устроил? А? Ну... признавайся, алкаш проклятый! /Замахивается флягой./

 

                                                         Появляется Сковорода.

 

С к о в о р о д а/Лиде/. Вечер добрый, любезная! Что тебя так встревожило  здесь... на площади этой чудесной, в столь поздний  час?

Л и д а/осматривает Сковороду/.  0... еще один ханурик приплыл... /Тарасу./ Так, значит… это вы с ним на пару сообразили... шабашку эту? /Указывает на пьедестал,/

Т а р а с/мотнул головой/. Вот дура набитая... Да ты посмотри вни­мательней!

Л и д а/агрессивно/. На кого... на этого синяка… забулдыгу немытого? Щас…  делать мне больше нечего, как  гадать - що воно таке и звидки взялося?

С к о в о р д а/Лиде, с улыбкой/. Не нужно серчать... лучезарная! И унижать человека словами непотребными тоже не нужно - это грех! Ибо все мы посланы господом богом /крестится/на землю  эту, чтобы творить добро,   а не зло. И не будет тогда вражды и разницы между всеми нами, что пришли в этот мир - богатыми и бедными, убогими и сирыми, если от рождения и до конца дней своих мы будем неустанно помнить гла­вный завет Всевышнего: твори добро - и воздастся тебе по делам твоим! /Крестится./

Л и д а/с удивлением/. Ого... надо же, куда завернул! Скажи - из какого болота ты вылез, мудрый такой... а? /Подходит./ Может... бух­нуть хочешь? На... глотни   разок! /Протягивает флягу./ 

С к о в о р о д а.  Вижу... добрая у тебя душа, бриллиантовая! Только в словах и мыслях твоих много мусора всякого имеется. Но это - прехо­дя-   щее ... /Берет флягу./ Уж коль послал нам бог сие зелье - употребим его во

благо! /Отпивает глоток, передает флягу Тарасу./ Пусть пойдет по кругу чаша добра и благоденствия... /Дает Лиде и Тарасу по кусочку сыра./ Извините... усох немного... триста лет уж ему. Пища богов и философов! /Смеется./

Л и д а/отпивает глоток и пробует сыр/. Нисчяк!.. Похож на наш... плавленый!   Закусь - будь здоров... по этому делу! /Жест. Вдруг смеет­ся,

Сковороде./ Извини, конечно, братень... но я что-то не совсем догоняю:  ну... бог - это, ясное дело, ты... раз угощаешь! А философы - это кто... мы с мамалыгой,  что ли? /Хохочет./

С к о в о р о д а.   Человек, небесная, подобен сосуду, в котором несть числа всякой всячины: как хорошего - божьего, так и недостойно­го, подлого, идущего от плоти его презренной. Заглянешь  туда - и дна не видно,  ибо   бесконечен он,   как вселенная!   А чтобы во всем этом хламе

цель  свою  земную   найти,   нужно  сесть и подумать  хорошенько:  что  тебе,   по  душе  твоей,  ближе?  Что   твое... сродное? С этим и идти по жизни...

Л и д а/в восторге/.   Ух... как здорово ты сказал! Я себя зауважала даже... /Смеется,/ Смотреть теперь буду... каждый день - где это там,  в  нутре   моем...   премудрости  эти  спрятаны? /Хохочет./

Т а р а с/уверенно/. А мне и смотреть не надо! Я всегда знал - во мне философии этой... навалом! Бери - не хочу! Поэтому и пришел сюда, к Гришуне, чтобы душу свою отвести немного, за жизнь поговорить, пора­змышлять о том, о сем...

С к о в о р о д а/активно/. И правильно сделал, милок! Ибо,   размышляя,  человек  неизменно  придет  к философии,  которая   и от  мирской  суеты его уведет,   и  пробудит  в  нем  тягу к  возвышенной  жизни, благородству  сердца  и  светлости  мысли!

 

Откуда-то издалека, возможно, из распахнутого окна, раздаются негромкие, пленительные звуки ноктюрна.

 

/Вдохновенно./ Она летает тогда беспредельно - в высоту, в глубину,  в ши- рину, ей не мешают ни горы, ни моря, ни степи! Она обьемлет су­щее, заглядывает в прошлое, проникает в будущее, где видит уже все новое - новых людей, новое творение, новую Славу! Новому новое дай…  чистому - чистое - вот светлые порывы души истинного человека, осво­бодившего свое сердце от всякого рабства! И все это благодаря ей,  царице всех земных наук - философии! /С улыбкой смотрит на Лиду./

 

           Пауза.

 

Л и д а/со вздохом/. Так... ясно! Спелась парочка - индюк и цесарочка! А что... хорошо вот так: токайское под звездами дудлить и язы­ком молоть  безумолку,   благо, он без костей... /Кричит./ Вот только бабла она в дом не

приносит, философия ваша хренова! Не сваришь из нее борща, и котлетку детишкам не слепишь из нее... трепотни этой  грёбаной, которая всех уже нас достала... /Вдруг замолкла. Затем ти­хо, Сковороде./ Извини, браток... сорвалась. Житуха у нас сейчас... не позавидуешь! Крутимся с ним... звездочётом  этим  блаженным,  как жуки в наво­зе,   да,   видно, нет у нас... таланта   такого - бабки к себе подмани­вать ...

 

                    Музыка  смолкла.  Пауза.

 

/Вдруг весело./ А знаешь, брат... я вот присмотрелась к тебе, пообща­лась - классный ты мужик, нравишься ты мне! /Бьет Сковороду рукой по плечу./ Одет ты, правда, в фуфло какое-то...  непонятное,   но это дело наживное! /Доверительно./   Звать-то  тебя как…  скажи?

С к о в о р о д а/негромко/.   Гриша  мое имя…

Л и д а. Нормально! Гриша - это звучит! /Припоминает./ Григорий Котовский... Гришка Распутин... Тотюнник…  тоже Григорием был! А по батюшке как?

С к о в о р о д а.   Саввич   я...

Л и д а/бодро/.  Тоже о'кей! Редкое, правда... Саввич... Но сойдет! А фамилия?

Т а р а с.   Что ты пристала к человеку,   как репей к заднице? Дых­нуть не даешь спокойно...

Л и д а/округлила глаза/.  Тю…   гляньте на него!   Ревности  свои  он еще будет мне здесь показывать! Хочу -  и беседую с умным человеком, не то, что с тобой... мамалыгой - двух слов связать не можешь!

С к о в о р о д а.   Ладно,   не ссорьтесь…  Кому судьба пред­рекла быть в паре,   надобно   жить  в мире, а не в сваре!   Сковорода  моя фамилия…

Л и д а/удивленно/. Сковорода? /Выдержав паузу./ Да ладно… шуточки мне тоже…  /Смотрит на постамент, потом на Сковороду./

С к о в о р о д а.   На эту тему шутить не намерен, лучезарная! Он самый и есть...

Л и д а/качает головой/. Ага…  так я тебе и поверила... Хотя... похож! Ей богу похож! /Обходит Сковороду вокруг./ И свитка такая же... из рядна, и прическа... под макитру.  Да и симпатичный,  как на фотке…  Словом - красавец мужичок!  /Хохочет./

Т а р а  с/в стороне/. Вот, вот... что и требовалось доказать! /Пьет вино./

Л и д а/подбегает, выхватывает флягу/. Хватит лакать на шару, дру­жок! Окосеешь! /Возвращается к Сковороде./ 0'кей…  брехун, пусть бу­дет Сковорода!  Только я сначала тебя... потрогаю!

С к о в о р о д а.   Зачем,   мармеладовая?

Л и д а.  Для   полной  ясности... 

С  к о в о р о д а/подумав/. Развеять сомнения - значит приблизить­ся к

истине. А чем больше познаешь истину, тем яснее жизненный  путь! Удовлетвори свой интерес, медовая.

 

Лида несмело подходит и боязливо прикасается паль­цем к руке Сковороды.    

 

       С к о в о р о д а/шутливо/.  Ой!

 

Лида вскрикивает,   прячется за Тарасом.

 

/Смеясь./   Ну,   что...   убедилась,   небесная?

Л и д а/заикаясь/. Д-да... вроде бы... т-тепленький ты... а  з-зна­чит - живой!

С к о в о р о д а.  А почему убежала?                    Л и д а.  Испугалась... если честно! 

Т а р а с/обнял Лиду/.  Было бы чего?   Не  памятников  сегодня  бояться

надо, а живых людей...  дуреха!

С к о в о р о д а/вздыхает/. Это верно, милок... Много еще антих­ристов бродит по этой земле, жизнь нашу безобразно истощая и осквер­няя алчностью своей неуемной  и языкевредием! /Помолчав, Лиде,/ А му­женька-то своего не обижай,  небесная:   уж лучше быть голым, да правым, чем богатым беззаконником.

Л и д а.   Ага... обидишь его... амбала этого,   как   бы не так! Он же штангу - 100 кэ гэ! - одной рукой жмет... когда трезвый. Вот... полю­буйся!

 

           Вновь зазвучала музыка, на этот раз уже ритмичная и азарт­ная.  

Т а р а с,  скинув одеяние, легко поднимается  на  пьедестал и демонстрирует присутствующим свои рельефные бицепсы и трицепсы. Л и д а и С к о в о р о д а охают и ахают от удивления. Затем Тараса сменяет его новый приятель, который, как оказалось, был так же не прочь поучаствовать в этом необычном сеансе бодибилдинга. Так, по очереди, они и раз­влекали ошалевшую от восторга Лиду, За этим приятным за­нятием их застает М е н т, неожиданно появившийся на пло­щади.

 

М е н т. Приветствую вас, веселый народ!                                                                     Л и д а.    Здрассьте...                                                                                                             Т а р а с.   Привет!

 

Спрыгивает с пьедестала, одевается. Одновременно с  этим  смолкла   музыка.

 

М е н т.   Что  это  за  стриптиз  такой...  среда ночи, вы тут устроили?

Л и д а. Да так, мент... ничего особенного... прикололись малень­ко! Мужички вот эти... силу свою показывали, а я от них... ну просто балдю! /Хохочет./

М е н т. Ну, ну... балдейте, если уж так вам приспичило! Главное, чтоб не

очень шумели, не нарушали общественный покой... А этот... /в сторону Сковороды, уже одевшего свитку/ чего молчит? Немой, что ли?

Т а р а с.     А он не может...

М е н т.   Это  почему?

Т а р а с.   Не знает,  как... с какой стороны, к тебе подойти?

Л и д а.   Форма  твоя  ментовская... его смущает! /Хихикает./

М е н т/набычился/. Это что за разговорчики? А ну… встать! Встать, я сказал! По одному - и в рядок! Быстрро!! /Выхватывает пистолет./ Я вам сейчас покажу ментовскую форму… артисты-эквилибристы! Я вас быстро тут  всех  построю! /Кричит./ Где? Где он? Отвечайте! Немед­ленно!! /Ходит перед актерами, трясет пистолетом./

Т а р а с/не понимая/. Кто?

М е н т. Вот этот... который здесь был... /указывает на пьедестал/ Кастрюлькин...   Сковородкин   этот  с  торбой...  где?

С к о в о р о д а.   Почему кричишь так громко... любезный?  Голос на братьев своих повышаешь? Пистолькой своей грозишь? Не  гоже  это!           Все мы перед богом равны:   никто не выше  и  никто не ниже.

М е н т/подходит вплотную/. Да ты, я вижу... Цицерон! /Хватает Ско­вороду за свитку./ Ты чего это мне тут... сквозняки делаешь, хмырь нечесаный?    Учить меня вздумал... да? /Оттолкнул Сковороду, Тарасу./ Кто он?   Откуда?..    Быстрро!

Л и д а.    Оттуда... /указывает на пьедестал/.

М е н  т/Лиде/.   Я вот тебя... саму поставлю на эту тумбу, и будешь стоять там  в  глубокой   задумчивости...   до скончания века!

 

                                        Решительно направился к Лиде.

 

 Т а р а с.   Успокойся, мент... /Загородил дорогу./   Пока  я  здесь,  ее... /указывает на Лиду/ пальцем никто не тронет!

М е н т /в некоторой растерянности/.    Это... почему же?

Т а р а с.   Потому!  Тарас Загорулько я... муж ее! А рука у меня... печника... ой-ей-ей,   какая тяжелая... /Показывает кулак./

М е н т.  Да ладно,  ладно... пошутил я... /Прячет пистолет./ Стран­ное дело,   однако... /Смотрит на постамент./

С к о в о р о д а.   Что именно... любезный?

М е н т.  Да вот, собственно... почему я и здесь. По рации переда­ли: пойди, говорят, Серега, глянь - памятник бродяге этому... Сковородкину, вроде бы сперли!

Л и д а/наигранно/.   Как сперли?  Когда? /Подмигивает Сковороде./ 

М е н т.  Натурально! Как всегда…  взяли - и свинтили! Только вот кто и когда - неизвестно! Позвонил один водила: туда, говорит, еду,- стоит! назад... через пару минут,- уже никого! Лапти одни…  Теперь вот вижу - и

лаптей нет... /Косится на ноги Сковороды.  Затем  подхо­дит  и  пристально

смотрит ему в лицо./

С к о в о р о д а.  Ты чего это, брат... пялишься на меня, как коза на церковный алтарь?  /Смеется./

М е н т/слегка стушевавшись /. Да так... ничего. Привиделось мне тут... кое-что!

С к о в о р о да.   Перекреститься  надобно, родимый. Тогда бесы не будут больше душу твою тревожить...

М е н т/вздахает/. Это точно, брат... надобно! Только вот... с дет­ства не крещеный я,   а потому и  креститься мне как-то... не с руки. Да и в форме я...

С к о в о р о д а.  Все это суета, милок. А бог - вечный! К нему и нужно идти. Он примет, приласкает любого... и заблудшего тоже! Нау­чит, вразумит, на путь истинный наставит. Мы все его дети... /Крес­тится./

М е н т/через паузу/. Хорошие слова ты говоришь, дружок. Правиль­ные! Редко услышишь сейчас такие... о заблудших. Знаем мы, сколько ша­стает  их по вокзалам, базарам, площадям... покоя нам не дают ни днем, ни ночью... /Вдруг резко./ Документ! /Протягивает руку./

С к о в о р о д а.   Какой именно,  любезный?

М е н т.   Какой  надо... Паспорт давай!

С к о в о р о д а/удивленно/. Паспорт? /Смотрит на Тараса, Лиду, потом Мента./   Это   что  такое - паспорт?

М е  н  т.     Паспорт - это паспорт! Когда смотришь... вот так, и узна­ешь - что за субчик стоит перед тобой? И кончай мне тут пургу гнать, мать твою... /Кричит./   Что там... в торбе твоей?  Отвечай!

С к о в о р о д а/спокойно/. Дорогие моему сердцу вещи. С ними я путешествую. Они помогают мне переносить все тяготы жизни и творить то доброе дело,   к   какому  я  призван   Всевышним. /Крестится./

Т а р а с/подходит, негромко/. Да ты,  мент,  взгляни на него повни­мательней!   Неужто   так и не понял еще, кто он?

Л и д а/подходит/.   Да, дружок... у тебя ведь глаз должен быть - алмаз! А ты... стоишь, сопли жуешь...

М е н т/кричит/. Молчать! Умники здесь нашлись... /Бегает по сце­не./ Я, быть может, сам уже со всех сторон к нему приглядываюсь! Да только... как тут поверишь в такое, чтобы памятник живой стоял... и с тобой разговаривал... а?   Ведь не бывает такого!

Л и д а.   Бывает, ментяра, бывает... Вот мы, например, винчишко с ним пили. Токайское!

Т а р а с.   Пойло - отпад!   Старинное... Триста с лишним лет ему!

Хочешь хильнуть? /Протягивает флягу./

М е н т. Да не откажусь, пожалуй... /Отпивает из фляги./ Брага ни­чего... ароматная!

Т а р а с.   А это сыр... Оттуда   же, из тех времен... "Пармезан"!

Л и д а.   Без добавок,   значит...  Закуси! /Дает кусочек сыра./

М е н т/жует/. Не хило! Такого сейчас нет... Продают туфту какую-то левую... травануться  можно!

Л и д а.   Ну,  вот... видишь! А ведь это все он... Гришуня наш, доб­рая душа,   нас   угостил!.

Т а р а с.  А  ты  на  него  наехал!  Нехорошо,   брат...

М е н т. Ну,   ладно, ладно... Служба у меня такая - наезжать! Пони­мать надо... /Подходит к Сковороде./ Так ты, значит, и есть тот... знаменитый... /С прищуром./ А чем докажешь? Ведь документиков-то у те­бя - тю-тю... никаких! /Ехидно смеется./

С к о в о р о д а.  Почему это  -  никаких?   Имеем  кое-что... /Достает из котомки листки бумаги./   Вот... басни мои.

М е н т/берет листки, рассматривает/. Да... в самом деле... зве­рюшки какие-то...  и почерк ничего...  с  ятями!   Только это еще не факт, дружок, что именно ты написал их!   /Возвращает листки./

С к о в о р о д а.   Хорошо! Тогда давайте сыграем...

М е н т.   Что?

С к о в о р о д а.  Басню! Хотя бы одну...                          М е н т.    А  зачем?

С к о в о р о д а.  Тогда понять сможешь, кто ее сочинил - я, Сковорода... или кто-то другой?

М е н т.  Смогу понять…  говоришь?/Задумался./ Ну,  хорошо… Можно попробовать, если не  долго... А кто играть будет?

С к о в о р о д а.   Мы.  Все вместе!   Это не трудно совсем:   подучить слова, поскоморошничать... /Протягивает листок./ Вот... басня "Свинья и муравей".   Ты будешь Свиньей... если захочешь?

       М е н т/грозит пальцем/. Нет уж... голубчик, лучше я буду мураш­кой! /Берет другой листок./    А   свиное   рыло сам играй... шут гороховый!

С к о в о р о д а/смеется/. Могу и сам... Играть любую роль не за­зорно... даже свиное рыло, коль интерес у людей  к  тому есть! Да вот только для меня, любезный, другая роль здесь имеется!   Ну, а с Хрюшкой, я думаю... /повернулся/ сможет ловко управиться... наш Тарасик! /Дает ему листок./

Т а р а с/напрягся/. А почему это я? Пусть уж лучше она... брил­лиантовая моя,   таланты свои тут показывает!  /Хохочет./

С к о в о р о д а.   По наблюдениям моим и ощущениям души, имеется у тебя, Тарасик, некое тайное влечение не только к познанию сути бы­тия земного,   но и... к лицедейству! /Смеется./

       Л и д а/активно/.   Еще какое!   Как засандалит... с получки, так хоть  с хаты тикай - такое выдает, такое выписывает! Соседи по коммуналке  сразу милицию вызывают...

 

                   Щелкнула рация.                               

 

М е н т/торопливо/. Сержант Козлов слушает!

М у ж с к о й Г о л о с.   Что там с объектом… Сковородой этим? Он на месте?

М е н т.  Так точно, товарищ майор, на месте!  Стоит... живой и здо­ро- вый!

М у ж с к о й   Г о л о с/не сразу/.   Ну  и   шуточки у тебя, сержант...

М е н т.   Извините,   товарищ  майор!   Это я имел в виду...

М у ж с к о й   Г о л о с.   Смотри,  чтобы  мы  не поимели в виду тебя, если что не так будет...   Протокол уже составил?

М е н т.   Приступаю, товарищ майор! Беседую с понятыми… свидете­лями то есть!

М у ж с к о й Г о л о с.  Не забудь подписи поставить... Жванецкий хренов!

   Щелкнула   рация.

 

М е н т/в пространство/. Хорошо ему... сидеть там, в конторе... "цэу" свои выдавать! А тут ситуация... врагу не пожелаешь! /Сково­роде, с раздражением./ Ты вот тут... фокусы  выдумываешь... с   театром своим, а мне... отдувайся за тебя! /Через паузу, уже спокойнее./ Лад­но... так и быть - попробуем! Только по-быстрому…   у нас всего минут десять имеется.

 

                  Выходит на авансцену.

 

/В зал./   Басня "Свинья и Муравей"!   Свинью играет печник Тарас Загору-

лько,   Муравья - дежурный мент…  милиционер  то  есть,  сержант Сергей Козлов!

 

Возвращается на сцену. Сковорода надевает парик. Лида спускается в зал, занимает  свободное место.

 

С в и н ь я/с постамента,  на  четвереньках/. А давай, Муравей, поспорим, что я бога­че тебя…    хрю-хрю-хрю! 

       М у р а в е й/у постамента,  на  четвереньках/.   Давай, поспорим, Хрюшка... я богаче!         

       С в и н ь я.   Нет,   Муравей,  -  я!   

       М у р а в е й.   Да нет,  Свинья,  ты   ошибаешься - богаче я…  хрю-хрю-хрю…

       Л и д а/из зала/.  Гришуня... скажи этим придуркам, чтобы они  на  корячках  не  ползали,   задницами  не  вертели  и рожи друг другу не корчили!    Так   настоящие   ак­теры   не   делают!

С к о в о р о д а/останавливает Мента и Тараса, готовых ринуться на обидчицу./  Очень верное замечание, братья мои! /Возвращает актеров в исходное положении./ Не смешить зрителей лицедею следует, а образ твари играть правдиво, которая стала объектом его внимания! Понять вначале - какое истинное нутро скрывается за словами ее?

М е н т/ворчит/.  Попробуй... вот так, сразу, нутро это найти, ког­да на сцене   никогда  не  был.   Я  же  мент,   все-таки,   а  не мурашка…

Т а р а с/весело/.   А я ничего... почувствовал ее... свинюку  эту наглую! Да  я   их    по  телеку…  знаете,    сколько   видел?   И не раз…

С к о в о р о д а/активно/.   Вот-вот…  это самый верный путь к по­знанию сути роли:  присмотреться тихонько  к  натуре,    возмутиться  свиным  ее  поведением,  затем  примерить к себе  хорошенько... и,  выйдя  на  сцену,  умно  выставить  порок  сей  людской…  на  всеобщее  осмеяние! Тогда и успех  к  тебе  непременно  придет, и зритель будет довольный! /Подмигивает Лиде./

       Л и д  а/из зала/. Давайте, давайте, отеллы…  старайтесь! Гля­дишь, в актеры еще выбьетесь... А там и в сериал запустят! Говорят, они там бабки лопатой гребут… /Хихикает./

       Т а р а с/с авансцены/. Хорошо, постараемся…  лучезарная!   Только  ты, пожалуйста,  патефон свой прикрой немножко...

 

       Возвращается на постамент.

 

/Уже в образе Свиньи./  А,   давай,   Муравей, поспорим,   что я богаче тебя!

М у р а в е й.   Давай, поспорим, Хрюшка! Я богаче!        С в и н ь я.   Нет,  Муравей, - я!

М у р а в е й.   Да нет, Свинья, ты ошибаешься - богаче  я!

С в и н ь я/заглянув в листок/. Хорошо... почтенный господин! Скажи

мне тогда - а   много  у  тебя... хлебного зерна?

       М у р а в е й/заглянув в листок/. У меня полнехонька горсть самого  чи- стого и честно   заработанного   зерна,   многоуважаемая Свинья!

 

               Свинья громко хохочет.

 

С в и н ь я.   Ну,   и рассмешил ты меня, Муравей... своими   зернышками!

Но,   чтобы спор наш был честным,   я   пригласила рассудить нас господина   Быка/указывает на Сковороду/. Он  двадцать   с лишком  лет отправлял с вели­кою славою судейскую должность... /заглядывает в листок/.  И,   можно ска­зать, что он,   между всею своею братиею,   искуснейший   юрист и самый ост­рый афер... афер... /заглядывает в листок/ арифметик  и  алгебрик! хрю-хрю-хрю... Его благородие может наш спор легко решить... ведь он и в латынских диспутах даже весьма образован и зол... уи-и... хрю-хрю-хрю...

С к о в о р о д а - Б ы к/прикинув на  вооброжаемых счетах/. Понеже сия Мурашка лишь одну горсть зерна имеет,  как  сама  призналась  доброволь- 

но,  да и, кроме зерна, ничего больше не употребляет;  а, напротив того, у госпожи Свиньи имеется того зерна целая кладь, содержащая гор­стей 300 с лишком... му-у... му-у... му-у... то по всем правам здраво­го рассуждения…

М у р а в е й. Не то вы считали, господин Бык! Наденьте очки да расход против приходу скиньте на счеты! И тогда вы поймете, что еже­ли госпожа Свинья за один мах употребит все свои 300 горстей, то мне моих несколько зернышек хватит на целый год! А по сему я уличаю вас в нечестности и переношу дело в Высший суд! /Уходит за кулисы!/

                         Свинья и Бык долго и громко хохочут.

С в и н ь я/вслед Муравью/. Скатертью дорога... глупая Мурашка! Высший суд тебя ждет не дождется... с твоей горсточкой зернышек… уи-и... хрю- хрю-хрю...

С к о в о р о д а/сняв парик, в зал, уже как автор/. Бедный, честный Муравей... Не может он понять, что и в Высшем суде восседают в мантиях такие же быки, которые благоволят не к таким вот муравьям с пригоршней честно заработанных зернышек, а к тем сородичам своим мо­гучим, что могут больше насыпать корма в их корыто.

 

Звучит энергичное музыкальное вступление.   С к о в о р о д а исполняет современный зонг, М е н т,  Т а р а с  и  Л и д а  помогают ему, подпевая  и танцуя. /Театр марионеток./

 

Всякому городу нрав и права,                                                                                Всякий имеет свой ум голова.                                                                             Где больше хитрых, а где  - простаков, 

                    Где любят умных, а где - дураков!

    А мне одна только в свете дума,

       А мне одно только не йдет с ума-

             Где отыскать мне душевный покой,

         Где прислониться седой головой?

                       Петр для чинов углы панские трет,

                        Федька-купец несусветно все лжет!

                            Тот строит дом свой на новый манер,

                                 Тот гнет проценты - попробуй проверь!

    А мне одна только в свете дума,

       А мне одно только не йдет с ума-

             Где отыскать мне душевный покой,

         Где прислониться седой головой?

                  Тот непрестанно ворует грунта,

                 Сей иностранны завозит скота.

                             Здесь травят ближних, словно собак,

                            Там шумит дом от гостей, как кабак!

 

    А мне одна только в свете дума,

        А мне  одно только не йдет с ума-

             Где отыскать мне душевный покой,

         Где прислониться седой головой?

                    Страшная смерть замахнулась   косой!                            

                    Не пощадишь ты ничьих волосов!

                    Не поглядишь, где мужик, а где царь,                                                        Все жрёшь вокруг, как солому пожар!                                               А мне одна только в свете дума,                                                                                            А мне одно только не йдет с ума -                                                                            Кто ж победит эту острую сталь?                                                                                     Тот, чия совесть, как чистый хрусталь...

 

Л и д а/азартно/. Браво, браво!  Гришуня, ребята... я в шоке!

 

 Горячо аплодирует вместе со зрителями.

 

                                              

                                                              Картина    вторая

 

                                Из зала на сцену поднимаются П а р е н ь   и   Д е в у ш к а. 

 

П а р е н ь/подходит к актерам/. Это действительно здорово, ребя­та! Классно сработали! Круто, можно сказать! Давайте знакомиться! Мы - студенты Театральной Академии. /Протягивает руку Тарасу./ Вик­тор... режиссерский факультет.   А  это Света, моя невеста… актерс­кий факультет!

Т а р а  с/пожимает руку/. Тарас... печник!

В и к т о р/не сразу/.  Люблю юмор... Молодец! /Кивает головой по­дошедшей Лиде./ Виктор!

Л и д а/подает руку/. Печниха…  жена его то есть! Училась когда-то на штукатуров и маляров. Теперь вот вместе шабашки гоним. Не часто правда... раз в месяц.    А зовут меня Лида!

В и к т о р/выдержав паузу/. Супер!   Чувствую потенциал! /Подает руку менту./    Виктор!

М е н т.   Сергей  Козлов!  Мент... натуральный! Вот... даже пушку имею, наручники.../Показывает./

В и к т о р/с прищуром/. Так, так... все по Станиславскому! Глав­ное - это напряжение, интрига... Молодцы! /Повернулся, Светлане./ Ре­бята - что надо... на уровне! Хорошо, что мы сюда забрели... /Сково­роде./ А вы, простите... кто?   Небось,   автор этой самой…   сценки с ку­плетами?

С к о в о р о д а.   Святая  правда,  любезный!   Григорий я... Сковорода.

В и к т о р/хохочет, Светлане/.   Ну... я же знал, я же знал, что именно так он ответит!   Завтра же на кафедре покажем этот этюд... /Чуть   успоко- 

ившись./ Ну, хорошо, ребята... пошутили,  побалагурили... а,  теперь,   давай- 

те,   признавайтесь - откуда вы…  такие  шустрые?

Т а р а  с/не понимая/.   Это...   в каком  таком   смысле?

В и к т о р. Я имею в виду - из какого театра: малаховского?.. русской  драмы?..   франковского?. .    Или у вас сборная солянка?

 

           Молчание.

 

С в е т л а н а/Виктору, тихо/.   А, быть может, они вообще не из Киева, а   заезжие... гатролёры?

Л и д а/с ухмылкой/.  Ага... из деревни Простоквашино мы, проез­дом... /Агрессивно./  Да не из какого мы не из театра! И воще... Тарасик с ним... ментом вот этим дежурным, первый раз в жизни на сцену выперлись! Вот он... Гришуня их попросил.

В и к т о р.    А  он,  извините...  кто?

М е н т.   Сковорода... кто же еще? 

Л  и д а.   Он же тебе говорил... ты что - глухой?                                                   

       В и к т о р. То есть... талантливо исполнял роль Сковороды - это вы хотите сказать?

Т а р а с.   Мы хотим сказать, дружище, что он... вот этот симпатич­ный мужичок, и есть самый настоящий Сковорода!

       М е н т. Да, да... вон оттуда... /указывает на пьедестал/, где стоял еще полчаса назад! А теперь, как видишь,   стоит  вот здесь, рядом с тобой... собственной персоной!   Вопросы ещё будут?

 

                                                                         Пауза.

 

В и к т о р/качает головой/. Не-ет... нет, ребята... извините, но я - пас! Это уже за гранью! Метафизика - это не моё! Я диалектик, ре­алист, верю в то, что на земле, а не где-нибудь там... под землей или в небесах витает.

 

                Отходит в  сторону.

 

       С в е т л  а н а/подбегает/. Подожди, Витюша... не кипятись! Ты посмот-

ри... /указывает на пьедестал/ - ведь его действительно там нет!                                                                         В и к т о р.     Кого -  "его"?

       С в е т л а н а.   Сковороды...  памятника!  

       В и к т о р.  Ну да... нет!   И  что?

С в е т л а и а.   А днем он был! Помнишь, мы проходили здесь... по­сле лекций? Ты ещеёсказал: "Когда-нибудь я поставлю о нём спектакль!"

В и к т о р. Да,  было  такое... Помню.

       С в е т л а н а.   Ну  вот! А чтобы поставить такой спектакль, тебе  непло-   хо было бы пообщаться... с тем, кто будет его главным героем...  то есть с ним! /Указывает на Сковороду./

 

Пауза.

 

В и к т о р.  Я понял, куда ты клонишь... Светик, но... смешно все это! Извини... /Решительно направился за кулисы./

С в е т л а н а/загородила дорогу/.   А ты попробуй... Витенька! По­верь... в предлагаемые обстоятельства! По системе! Глядишь, и поя­вится интересный сюжетный   ход... или идея другого какого проекта... а?

 

Пауза.

 

В и к т о р/вдруг улыбнулся/. Уже появилась!

С в е т л а н  а/с любопытством/. Какая?

В и к т о р.  Сейчас узнаешь! /Чмокнул Светлану в щеку. Подходит к Сковороде./ Хорошо! Допустим... допустим, что вы действительно... сов­сем недавно, покинули сей пьедестал...

С к о в о р о д а.    Сомнения  здесь неуместны, милок. Это правда!

В и к т о р.  Тогда почему вы не сделали это раньше: вчера?.. поза­вчера?..  несколько лет назад?

С к о в о р о д а.  Иные времена - иные нравы,   дружок!  Раньше я сто­ял здесь и радовался тому,  как  жизнь  вокруг меня звенит ручьем,  весе­лая  и богатая. А последнее время горевать больше стал - уж слишком много мирян убогих по улицам бродит, моля копеечку и днями целыми ро­ясь... в местах отхожих. А тут еще пришёл... вот этот мил человек, стал жаловаться на свою  судьбу,   неуютность  семейной жизни...

Т а р а с.   Было дело!   Меня жена выгнала...  вот эта коза!   Иди,   гово­рит,   деньги   зарабатывай...  лопух!

Л и д а/агрессивно/. И выгоню снова, если бабла в доме не будет! /Виктору./ У нас в коммуналке двое детей... им жрать нечего! долги по квартплате, крыша течет... а у него в кармане уже третий месяц - спло­шной голяк! /Надвигается на Тараса./

С к о-в о р о д а/остановив Лиду, Виктору/. Вот почему, дружок, я и решил покинуть навсегда...  сие почетное место. Негоже стоять и ли­цезреть безучастно,   как в печали и горести живет человек. Радость... пусть и небольшая, должна быть в его сердце!.. Вот мы... и весе­лили здесь друг друга, как могли!   /Смеется./

 

               Пауза.

 

В и к т о р.  Ну,  хорошо... сошли вы с пьедестала, помогли человеку... А что вы собираетесь дальше делать?

С к о в о р о д а.   То же, что делал всегда, милок: пойду от села к селу, от города к городу.   Буду беседовать с людьми,   давать им добрые советы,

 наставления, учить жить по божьим законам и правде. Всяк должен  узнать   свой народ и в нем себя.

В и к т о р.  Понятно!  Хотите продолжить все ту же благороднейшую  миссию, которая прославила вас на весь мир! Но... Григорий Саввич... сейчас ведь уже не 18-й век, а 21-й! И ходить по дорогам... в лаптях... это, поверьте,  не продуктивно! И мы хотим предложить вам несколько иной…  более  современный,  способ  вашего  общения    с  людьми.

С к о в о р о д а.  Общение общению рознь, милок! Мы выбираем по вкусу нашему друзей,   дабы от сообщения им мыслей своих иметь удоволь­ствие, а, значит, радость сердца.   Или бежим от случайных знакомых прочь, видя в мыслях и словах оных беспросветную глупость и человеконелюбие!   Скажи мне теперь - что за общение может мне  быть интересным, как не простая, задушевная беседа с умным человеком?

В и к т о р.   Такая  же  самая,  но...  при  помощи  искусства!

С к о в о р о д а.   Искусств  в  мире  много,  милок!  Какого  именно?

В и к т о р.   Такого,  какой  мы  только  что  видели! /Смеется./

С в е т л а н а/горячо,   Сковороде/. У вас же так здорово все полу­чилось, когда вы здесь…   басню свою   играли,  потом  пели,   танцевали… 

Л и д а.   А что... между нами, девочками, - классно ведь было! Я от  Кир -  корова так не балдела, как от них... ребяток наших  золотых! Хоть снова на  сцену их  выпускай!                                                                              

В и к т о р/азартно/. Так ведь именно об этом я и хочу сказать вам, друзья мои!  Это же готовый, профессионально сделанный, номер, который можно было бы повторить здесь же... на этой самой площадке, скажем…   где-то дня через  два-три...

С в е т л а н а.   И вы увидите сами, Григорий Саввич,  - успех будет про  -сто потрясающий!                                                                                                                                                 Т а р а с.  Это - стопудово!    Мы  с моим другом ментом уж тут поста­раемся…   правда,   Серега? /Похлопал Мента по плечу./

М е н т. А что?.. Небось, думаете: раз мент - так уж ни на что и не годный, кроме как кости ломать да пистолькой своей размахивать? /Приосанился./ Будь спок, дорогой товарищ... кое-что тоже cмогём! /Идет на авансцену, в зал./ А вы, господа хорошие, помогать приготовьтесь!   Да,    да!..  нечего на шару тут кайф ловить!

Л и д а/на авансцене/.  Вот именно! Балконы, ярусы!.. а вы чего уши свои развесили? Давайте, давайте... поможем нашему Грише! Дружненько все… ручками похлопали, ножками потопали!   Ну-ка, ну-ка... порепетиру­ем шоу для мирового турне!

 

                Игра с залом!

 

В и к т о р/после  аплодисментов, в зал/. Молодцы! То, что надо! /Делает одобрительный жест рукой./  C такими  фанами  нам  теперь любой  серый волк…  то  есть проект,   нипочем!   /Смеется./

С в е т л а н а/азартно, Сковороде/.    Вот  именно!    Подключим  ребят

из   Академии  -  и  устроим…    та-акое  шоу!   Добавьте  сюда  еще  телеви-

дение,  радио  и…  особенно,  Интернет! 

В и к т о р/объясняет Сковороде/.  Это ученые ящички  такие  придумали:   когда  концерт  идет… ну,  например,  вот  здесь…  на  этой  площадке,  а  в  них…   в  ящички  эти,  люди    смотрят…  и  видят  тех,  кто  поет  и  танцует,   будто  живых!  Во  всем  мире!

 

                                                                                   Пауза.

 

     С к о в о р о д а.  В  дивном  веке  живете  вы,    братья  мои…  когда   слова твои и  образ  летят…  путями  неведомыми,   за  тысячу  верст… И  слушают… и внимают тебе   миряне…  по  всему  белу  свету!  Не  мог  я и  помыслить   когда-то…  о  чуде  таком!

Л и д  а/вдруг/. А пусть он еще на флейте  что-нибудь сбацает! Он же умеет...

В и к т о р.  Отличная  идея!   Мы  добавим  в  программу   еще балет!

С в е т л а н а/радостно/.  Точно!   Я  раскручу  на  бабки  своего  папулю,  и  мы  достанем  для  вас, Григорий Саввич, са­мую лучшую… самую крутую флейту в мире...

С к о в о р о д а/останавливает  Светлану  решительным жестом/. Не су­етись,   лучезарная... /Вынимает  из  котомки  деревянную  самодельную

флейту./   С  этой  подружкой   моей  задушевной я не расставался никог-  да - ни  в дни радости, ни в дни печали... 

 

Свет меняется. Сковорода играет "Мелодию" Х.В. Глюка. Светлана и Виктор превращаются в Орфея и  Эвридику,   Лида, Тарас и   Мент - в других блаженных теней. /Балет, театр марионеток./

 

С в е т л а н а.  Браво... браво, Григорий Саввич! /Подбегает и це­лует Сковороду в щеку./  Так…  с  таким   чувством,  может  играть…  только  гений! 

 

                     Аплодисменты.

 

В и к т о р/на подъеме/. Я знаю…  я уверен, ребята, - мы войдем с этим концертом... с этим знаковым шоу, в историю! Вот увидите!

С в е т л а н а/азартно/. А почему с одним?  Почему только с одним, Витюша?   Ведь мы  сможем   проводить  такие  концерты   регулярно!

В и к т о р.  Эврика! Светик... ты у меня просто гений! /Целует Светлану./ Действительно... уберем вот эту ужасную тумбу, за­асфальтируем  вокруг,  клумбы  с цветами  придумаем... и площадка готова! Играй себе на здоровье притчи, басни... пой, танцуй - делай, что угодно! Правда... неизбежно  возникнет вопрос - а кто это все будет финансировать?

 

                   Долгое молчание.

       Л и д а/наивно/. Ну... как   кто? Как это - кто?   Правительство наше  родное!  Любимая   незалежна   держава и профинансирует...   а кто же еще?

 

                               Взрыв хохота.

 

 С к о в о р о д а/выдержав паузу, с улыбкой/. Почему... отчего вы так  смеетесь,   братья   мои?   Какова  причина...  такого  неудержимого весе­лия

вашего?

 Т а р а с/смеясь/. Ты уж извини... Гришуня, но жёнушка любимая... не совсем с той стороны подошла...  к  решению этого…   деликатного во­проса.

Л и д а/агрессивно/. Ну  почему же не с той... мамалыга? Вечно ты с толку людей сбиваешь! Кому, как не государству нашему,  подмогнуть нам,

когда мы... такое святое дело забульбениваем! Ведь кто его... Гриши нашего, книжки сегодня читает? Кто… пойдите, спросите любого? Да почти никто…  одно имя   его  и знают...   да вот этот памятник...  с воро­нами  и  галками на голове!

В и к т о р/неожиданно/. Стоп!

 

                                                                                  Все замерли.

 

Как я понимаю - нам нужно срочно объяснить Григорию Саввичу причину такого,  я бы сказал…неприличного смеха. Иначе он просто не правиль­но нас поймет, обидится... и откажется с нами сотрудничать, посчитав, что имеет дело с несерьезными шутниками и балагурами.

С к о в о р о д а/поспешно/. Что вы... что вы, братья мои? Как вы можете говорить такие слова? Ведь если человек смеется, значит,   он душевно здоров! Значит,   с радостью и любовью смотрит в этот прекрас­ный мир, а все неурядицы и глупости жизни ему кажутся... нелепыми и смешными!   /С хитрецой./ Я ведь догадался... почему вы смеялись? И пра­вильно делали! Не нужно никогда ничего просить у господ тех державных -          это недостойно человека! Придет время - сами принесут, подадут, изви­нятся... и спасибо еще скажут! Потому как и детям их, и внукам... и правнукам    это доброе  дело надобно будет,   душам их и уму  любопытно-  

му!  Чтобы   дорога  их   жизни на этой земле была долгой и радостной, а не упо­доблялась глупым и опасным   шараханиям  в глухом,  дремучем лесу...

М у ж о к о й Г о л о с.   Ты что там за митинг устроил, Козлов?   Я   уже полчаса слушаю... болтовню вашу пьяную... Кто это только что умни­чал?

М е н т/отключив рацию/. Все... пропали мы, братцы! Рацию забыл вы­рубить... вот... эту кнопку нажать надо было, а я... идиот! /В рацию./ Это он, товарищ майор... Сковорода... памятник этот…   говорил!

 

Пауза.

 

      М у ж с к о й  Г о л о с.   Ты  что,   Козлов... в  стельку уже?

      М е н т. Никак нет, товарищ майор, трезвый... как стеклышко! Если хотите, он и вам может сказать... парочку слов!

 

        Пауза.

 

М у ж с к о й Г о л о с. Мы думали тебе... еще одну лычку на пого­ны повесить...   за хорошую службу.  А теперь повесим кое-что другое…  идиот!

Срочно вернись в отдел!

М е н т.   Не могу... товарищ  майор!

М у ж с к о й   Го л о с.   Что-о?!

 М е н т.   Объект оставить  не могу, товарищ майор!   Гришу…   друга мо­его!   Он ведь живой уже,   не мертвый...

Т а р а с/в рацию/.   Мы с ним токайское пили... и сыром закусывали!

Л и д   а/в рацию/.   "Пармезан" называется... французский!

Т а р а  с/в рацию/.   Беседу  вели…   за жизнь нашу собачью…

       Л и д а/в рацию/.   ...что крыша уже полгода течет,  а детям жрать  нече- 

го!

 С в е т л а н а/в рацию, весело/. Еще мы вместе с ним пели, пляса­ли…

 В и к т о р/в рацию/. ...и как дальше нам жить-поживать на этом свете, решали!

 М е н т.   Вот такие дела, товарищ майор! Так что если в отдел - то уж всех   сразу,   вместе  с  Гришуней нашим…

 С к о в о р о д а/в рацию/. ... чего я тебе,  окаяшке  бестолковому, делать совсем не советую!

                  Общий хохот.

 

 М у ж с к о й   Г о л о с.   Бунтовать вздумал... сержант?  Народ против власти законной настраивать? Ну погоди... говнюк, покажу я тебе, как рвани этой своих   сдавать! Я вас всех... всю вашу банду немытую,   своими

руками порву и выкину псам на помойку!

 

              Щелкнула рация.

 

 М е н т/обреченно/.  Кранты мне, ребята!  Кончилась моя ментовская жизнь... Да и вас я всех подставил... Дуйте отсюда! Быстро! Заломают они вас,   упакуют... и сами понимаете, что потом с вами будет?

В и к т о р/решительио/. Спокойно! Никакой паники!   Это уже новый поворот в сюжетной линии…   и, если честно, он мне нравится! Но глав­ное сейчас - защитить этого... смелого, благородного человека /обни­мает мента/, который  может   пострадать…   ни  за что!

С к о в о р о д а.   Ах... эти злобные  оглагольники…   распоясались совсем!   Как   смеют  они  запрещать   подкомандным  своим  слушать моих

разго­воров?   Принижать ни в чем не повинных  сограждан  своих мерзкою бранью такой подзаборной?   Да еще кутузкой своей клоповной и смертию

лютой на дыбе вас, честных мирян,  пужать? Не быть этому! /Топнул ногой./

Л и д а.   Не быть! /Топнула ногой./

Т а р а с Не быть! /Топнул ногой./

С в е т л а н а.   Не  быть! /Топнула ногой./

 

                                      Сгрудились, горячо обсуждают ситуацию.

 

В и к т о р/выходит на авансцену, в зал/. А ведь это уже почти ре­волюция , господа! /Потирает   руки./    Ох... и начнется сейчас, я вам ска­жу, заварушка... Недаром в народе говорят:    "Не буди лихо, пока оно ти­хо!"   Но не будем зря терять время! Теперь для нас главное - грамотно организовать оборону! /Повернулся,  менту./   Оружие  есть?

М е н т. Само собой... /вынимает пистолет, перезаряжает./ Вот... "макаров"…   только он игрушечный, на Петровке купил.

В и к т о р.   Не  важно...   Главное - чтобы звук был!

М е н т.   Без проблем! /Стремительно передвигаясь по сцене, стреля­ет с обеих рук.   Этюд./

В и к т о р/в трансе/. Офонареть можно... Вы же станете кумиром нации, сержант!

Л и д  а.    А почему бы и нет?   Ментяра  у  нас - просто   атас!

Т а р а с/с готовностью/. А я могу... мостовую разворотить... на Андреевском спуске!   Булыжники там - ого-го!..   с    семнадцатого года еще  лежат,  ждут,  когда  мы  оттуда  их  снова  достанем!  

С в е т л а н а/в восторге/.   Булыжник -  оружие пролетари­ата!

 

                 Слышны  завывающие  звуки  милицейских сирен.  

 

В и к т о р/останавливает Тараса/. Поздно, дружок! С минуты на ми­нуту они будут здесь!

       Л и д а/воинственно/.  Вот и ладненько!  Посмотрим еще, чья возьмет…

правда, Гриша?  Ты ведь будешь с нами сражаться... в одних рядах?

            С к о в о р о д а/азартно/. Несомненно, лучезарная! Священный долг каждого христианина - защитить неимущих и сирых, но благородных и пра­ведных! /Энергично закатывает рукава свитки./ Давненько мечтал я сразиться против этого подлого, развратного стада алчных, лукавых обезьян, что гонятся за сволочью золотой монеты! Против этих гогочу­щих, лукавых   змиев,   свиней,  крокодилов… 

М е н т/кричит надрывно/...  и вообще - против всех   оборзевших   мздо- имцев,   пррроходимцев   и  жуликов!                

 

                               Стреляет в воздух.  Звуки милицейских сирен  все громче.  

 

            С к о в о р о д а/обнимает  мента/.  Праведно  мыслишь,  служитель 

царевый… Народ  наш  велик!  Нужно  только  с любовию  и  уважением 

помочь ему  найти  себя.  /Мечтательно./  И  возвратим  мы тогда  в Укра-  ину  нашу  милую спокойствие  и  достаток,  счастье  земное  и  благодать!  А  забывшим  Всевышнего,  холуям  и  казнокрадам  державным,  не  знающим  меры,   укажем места  их  позорные,  в  коих   и   надобно будет  отныне  им  пребывать!  

В и к т о р.   Верно…  верно,   Григорий  Саввич!  Именно  так  все  и  будет!  Но... мы победим их не оружи­ем и кулаками, а мыслью... и общественным мнением! Света… срочно звони своему папеньке-депутату! Пусть галопом скачет сюда... и  телезвезд своих  пузатых прихватит! /Смеется, в зал./ Может... хоть какую-то по­льзу народу  принесут эти…  веселые  болтуны-шоумены?

С в е т л а н а. Потрясающий ход, Витюша! Какой же  ты  у  меня,  все- таки…  умненький!  /Порывисто обнимает и целует жениха./ Сейчас, сейчас, мой милый... /ищет номер на мобилке/ сейчас, мой ненаглядный... мой гениальный Эйзенштейн!

 

                                           Разговаривает по мобильнику с отцом.

 

В и к т о р/на подъеме/. Ну-с... а мы... /нажимает кнопки на мобил­ке/ мы приволокём сейчас сюда    ребят... с телестудии! /Смеется, в зал./ Шум будет, господа... на всю Киевскую Русь - это я вам гарантирую! /В мобильник./ Алло... Костя?.. Извини, что разбудил! Валите срочно на Подол!.. Срочно, говорю, валите на Подол, к Сковороде… с кинока­мерами!.. И видиками тоже! Чем больше, тем лучше!.. Да, да... сенса­ция века… и еще какая!.. /В зал./ Итак... приближается ос­новная - кульминационная сцена народной трагедии, господа! Обратите внимание, с каким блеском мы ее проведем! /Возвращается на сцену./ Света, встань... вот здесь и помни:  в  эту суровую  годину  испытаний  я -  с  тобою  рядом! /Страстно обнимает и  целует  невесту./ Лида, а вы прикрывайте подходы... с этого конца! Вы, Тарас, будете защищать площадку по периметру, но в основном вот здесь... с тыла! Вам... уважаемый мент, и мне, придется принять основной удар на себя! Но мы же выстоим... мы же с вами выстоим, мой боевой друг! /Объятия./ А вас, Григорий Саввич, я попрошу достать поскорей... вашу любимую  флейту! Боже мой… даже не верится…  /Берет флей­ту в руки./  Неужели…  неужели  это  она,  та  самая… знаменитая?

С в е т л а н а/декламирует возвышенно/.

 

               Мне моя флейта и овца

               Дороже царского венца!

 

                 С к о в о р о д а.   Да,   братья  мои…   именно на ней я играл, когда  ко мне примчался гонец из Московии. "Скажи матушке  царице, что я не поки-

         ну Родину свою", - гордо ответил я ему... и прочел   сии стихи!  А  на  текущий  момент  весьма  пригодились  бы  вот  эти,  дорогие  мне,  строчки!  /Декламирует  нараспев./

 

                                                                         Прочь,  уступай,  прочь,

                                                               Печальная  ночь!

   C в е т л а н а/декламирует/.                                                                                                                                                                   Солнце  всходит,

                                                               Свет  возводит…

   Л и д а/декламирует/.                                                            

                                                               Свет  возводит,

                                                               Радость  родит!

   В с е/декламируют/.                                                          

                                                               Прочь,  уступай,  прочь, 

                                                        Потопная  ночь!                                                         

 

            Л и д а/в  восторге/.  Вот  видите,  Гриша,  помним  и  мы  кое-что…  в  школе  еще  учили!

            Т а р а с.  Не  много,  правда,  но  для  победы  нам  и  этого  хватит…  правда,  ребята?

            С в е т л а н а/с  энтузиазмом/.  Знай  наших!  Главное - дух  боевой!

            Л и д а/задорно/.  Воюй  не  числом,  а  уменьем!

            В и к т о р.  Верно!  Потопная  ночь,   ты  уйдешь  от  нас  навсегда!  И  мы  вздохнем,  наконец,  с  облегчением  и  надеждой!  А  теперь - играйте! Играйте  громче, наш учитель  и  друг!    Играйте смелей - и нас услышат! Вся  страна  нас  услышит!   Весь  мир!!

 

                     Нарастающие звуки милицейских сирен.

 

С к о в о р о д а.   Играю…  играю, мой лучезарный! Сколько раз я  уже играл на ней, голубушке моей, и ее волшебные звуки глубоко прони­кали в души   людские,   звали их к свободе, к свету! Ну... а теперь и сам бог велел!

 

                                                        Издает звуки воинственного характера.

 

В и к т о р/на авансцене./ Вот…  вот  он,  истинный  гений Украины!    Его  непокорный дух,  как  и  прежде,  восстал  против  ненавистного   гнета  узурпаторов   и  временщиков!   Да  здравствует воздух  свободы!

Т а р а с/с булыжником в руках/.  Свобода или смерть!

  В с е/торжественно/.  Свобода или смерть!

   С в е т л а н а/прижав к груди найденные где-то жёлтый и голубой листочки бумаг/.   Лучше  умереть  стоя, чем жить на коленях!

  В с е/сурово/.   Лучше  умереть  стоя, чем жить на коленях!

 

               Звуки сирен  все  ближе.

В и к т о р.  Тираны дышат нам в спину! Они вот-вот ворвутся в наш демократический ла­герь и сомнут наши ряды! Сплотимся же, братья!

   В с е.   Сплотимся!

   В и к т о р.  И,  что  бы  ни  случилось,   как бы ни  был  силен  наш            враг,   мы  не  отступим! 

   В с е.   Мы  -  не  отступим!

          В и к т о р.   Это - последний  рубеж!  За  нами - наша  родная,  измученная,  истерзанная  тайным…  невидимым  врагом,  Украина!  Родина -  или  смерть!

           В с е.   Родина  -  или  смерть!

 

 

Обнимаются. Затем занимают боевые позиции. В руках Светланы уже высоко поднятая сучковатая палка, на которой она примостила бумажные, жёлто-голубые,  листочки. Сковорода играет на флейте.  Остальные поют  вместе  с  многотысячным  хором подошедших  уже  на  площадь людей. 

 

 

                                             Ще  не  вмерла  України                                                                                                                Ні  слава,  ні   воля,                                                                                                  Ще  нам,  браття  молодії,                                                                                                              Усміхнеться  доля!    

                                                            Згинуть  наші  вороженьки, 

                                                    Як  роса  на  сонці,

                                                    Запануєм  і  ми,  браття,                                                                                                      У  своїй сторонці.

 

Звук милицейских сирен уже  совсем  рядом.  Вне­запно гаснет свет. Темно. И в  этот  момент  голоса поющих неожиданно поддер­живает, невесть откуда взявшийся,   духовой оркестр.

 

                                                            Душу  й  тіло  ми  положим 

                                                    За  нашу  свободу,

                                                     І покажем,  що  ми,  браття,

                                                     Козацького  роду.

 

            Звук подъезжающих  машин,  топот  ног,   громкие   крики,  лай  собак.   Все              дальнейшее  действие  происходит в абсолютной  темноте, на  фоне  могучей           народной  песни. 

 

            М у ж с к и е   г о л о с а.   Молча-ать!.. Руки назад!..  Не двигаться!..

            М у ж с к о й   г о л о с.   Забрать пистолет! Остальных вязать!            Всех!!

            Ж е н с к и й   г о л о с.  Руки прочь от трудового народа!

            М у ж с к о й  г о л о с.   Пьяная  рвань  это,   а  не  народ!

             Ж е н с к и й  г о л о с.   Ребята... депутаты! Вы слышали, как они нас обозвали?

            Ж е н с к и й   г о л о с.   Зафиксируйте... и на студию срочно!

            Д в а   же н с к и х   г о л о с а.     К  Саввику  Шустеру!  На "Свободу  слова"!!

      М у ж с к ой   го л о с.   Ах,   ты... собака,  кусаться вздумал? На те­бе... на!

      Ж е н с к и й   г о л о с/на высоких нотах/.    Не  смейте бить филосо­фа,   гордость нации!

       М у ж с к о й   г о л о с.   Чмо  он  болотное,   а  не  гордость!

       М у ж с к о й    г о л о с.   Самозванец…   косит под гения!

       М у ж с к о й   г о л о с.   Ты  смотри,   как он брыкается?   Ха-ха-ха...

       М у ж с к о й   голос.   Да   вяжи   ты   его   скорее... не церемонься!

        М у ж с к о й   г о л о с.  Убрать   наручники!.. Отпустите его! Я депу­тат!

              М у ж с к о й   г о л о с.   Плевать  я   хотел  на тебя... козла!

              Ж е н с к и й   г о л о с.   Хамы!   Что вы себе позволяете?!

              Ж е н с к и й   го л о с.   Не трогайте  репортеров! Они защищают де­мократию!

        М у ж с к о й  го л о с.   В  гробу я видел твою демократию! У меня приказ!

              Ж е н с к и й  г о л о с/визгливо/.   Народ... что же вы стоите и  смот - рите?   Спасайте ребят!

      Ж е н с к и й  г о л о с.   Видите,   что  менты  с  ними  делают?!

                 И т. п.  и  т. д… 

 

Песня звучит все тише и неувереннее. Затем полностью вытесняется нарастающей какофонией звуков,  которая,  достигнув своего предела,   внезапно  обрывается.

 

 

                                                                        А н т р а к т.

                               

                            

                                Д Е Й С Т В И Е   В Т О Р О Е

 

 

                                                                  Картина  третья 

 

 

Спальня в элитной квартире: ажурная французская кровать,  резные тумбочки, торшер.

На сте­нах бра, гобелены, репродукция картины К. Моне "Восход солнца".   Перед  кроватью  -  белый пушистый ковер. В глубине спальни широкое, на всю стену, окно.  Оно  зашторено. 

                                                                               Раннее утро.   

         Т а р а с/вскакивает с кровати, весь в поту. На нем ночная пижама./ А?. .  Что?.. /Испуганно озирается по сторонам./ Где это я?..  /Через паузу, постепенно приходя в себя./ Господи… надо же такому присниться…  /Крестится. Хватает  с   тумбочки  мобильник,   щелкает   кноп­ками./   Леха?. .   Это я…  Тарас! . .   Да    не  ори   ты…   Знаю,   что  идиот,   но надо мне…  Позарез! . .     Просьба   одна…  Нет,   днем   уже  не   надо  будет…   И   через  месяц   тоже…  Да    очень  простая… глупая   даже! . . Ты  глянь-  ка…  

в   окно…    Нет…   где   церковь  -  не надо!   В  другое   окно…   где   памятник   видно…   Ну   чей,   чей…  Сковороде   этому…  будь он   нелад­ный! . .  Да  нет…   с   мозгами    у меня все в порядке, а вот с памятником…   Что?. .    Стоит?. . Ты уверен?. .  Внимательней посмотри…  еще раз! . .  Нет…    по   голове не  били - это я точно помню!    Может,   двинули  пару  раз   по  

заднице…  охранники…   Да балерину целовать полез…   прямо на сцену!.. /Хихикает./    А я подумал - это стриптизерша…    Да…  набра­лись мы с тобой - по полной, башка   раскалывается…   Ну все, все…   расслабуха! . .    Дрыхни   дальше,   говорю! . .  Ну,       само собой…  как   всегда…   Бай-бай… /Выключил  мобильник./     Уф-ф…   как    гора   с плеч…   /Задумал­ся./    Да…  стоит  философ   этот  хренов…   А   я?   Как мне-то быть…  после всего?  А? Как теперь с ней…  душой своей,  разобраться? Ведь и в самом деле - безобразие! Куда ни глянь - дерибан!   Сверху до низу! Словно кроты какие - все роют,  роют…  и  все под себя, под себя…  А выход? Где выход,  спраши- 

вается? Ведь сдохнем скоро все! Коньки отбросим! Раз­бежимся,   кто куда! А кто выживет от  мироедства   такого - в   рабство…   как папуасов каких,    загонят…  на    тысячу    лет!   Без   мовы,   без прав,   без религии,   без…   И   что  же   скажут    потомки   наши…  внуки,    правнуки   мои:   был,   мол,    долбоёб    такой…  Тарас    Иванович   Загорулько,   родственничек  наш  дорогой,  в   депутатах   служил!   И     вот… с   такими     же    мудаками,   как   он,   просрали   нашу   страну!   Растянули   ее  по  коттеджам  да банкам   замор­ским,    разграбили…   Ой-ёй-ёй…  беда   просто!    Пожар!   Цунами   какое-то…   Всё!   Ни   шагу   назад!   Ни    полшага!   Меняем курс!     Кардинально!     И     только     правда     во   всем!    Обнажённая…   Гришкина     правда! /Зовет./   Лида!   Лидуся-а…

 

                                                                                     Входит   Лида.    Она   в   легком   китайском    халатике.

 

Л и д а.    Доброе  утро,   милый!  /Целует Тараса./    Что   случилось?   Чем  ты  так взволнован?

Т а р а с/волнуясь/. Лида... жена моя ненаглядная... Скажи мне... только правду скажи, не скрывай ничего…

Л и д а/удивленно/. Не поняла... Что это за тон... Тарасик? И по­чему тебя... всего  трясет?  /Приложила  руку  ко  лбу мужа./

Т а р а с/отстраняя  руку/. Скажи мне, Лидуся…    признайся, как на духу:  ты   любишь  меня? 

Л и д а. Тарас... прекрати   немедленно   эту   комедию!  На   тебе  же ли­ца

нет...

Т а р а с/вновь отводя  руку жены /.  Я знаю,  Лидуся... плохой я был муж, никудышный...  Так…  серая  мышка... моль - ни себе, ни людям...

Л и д а.   Нормальный!  Нормальный ты муж... успокойся! Для меня -самый лучший!  Вот только водочкой... иногда…  /Грозит  пальчиком./

Т а р а с.  Мало времени уделял... и тебе, и деткам нашим чудесным. Жалко их... /плачет/ пропадут они без меня…

Л и д а. Господи... да что же с тобой творится - можешь ты мне объяснить?

Т а р а с. Выходи замуж.... если что - я разрешаю... Да не затяги­вай с этим... побыстрей выходи... пока молодая еще... 

Л и д а/присела возле мужа, обняла его/. Эх... Тарасик, Тарасик... сколько раз я тебе говорила - не пей столько, знай норму! Так ведь не слушаешь ты меня... И вот... видишь, какую ерунду ты несешь! Так и до "белочки" недалеко...

Т а р а с.   А передачи в зону... будешь носить? Не часто - раз в полгода... или хотя бы…  в году?

Л и д а/смотрит внимательно на мужа/. Постой-ка, дружок... Уж не наглотался ли ты, случайно... гадости какой? /Бросается к тумбочкам, просматривает их содержимое, заглядывает под подушки./

Т а р а с. Эх, Лида, Лидуся... если бы ты знала, на что я решил­ся... сегодня... только что! Ты бы... поняла тогда - какой у тебя от­важный… рисковый муж... и полюбила меня еще больше, а не   стала бы вот так…  упрекать в бог знает чем...

Л и д а/встала, решительно/. Хорошо! Давай... выкладывай! Сам! До­бровольно - что там у тебя за наполеоновские планы такие... на опо­хмелку?

Т а р а с/морщится/. Сейчас, сейчас... Лидуся, я скажу... я все те­бе объясню… только ты... не кричи, не гони ты уж так меня... слиш­ком... /Через паузу./ Я, Лидусь, принял решение... твердое, оконча­тельное... судьбоносное для всех нас решение: не жить больше так, как я жил раньше.   Вот!

                Пауза.

 

Л и д а/вдруг весело/. Ну,   и хорошо! Молодец! Наконец-то я услыхала от тебя   умные слова! /Смеется./

Т а р а с.   Да…  но я не дам жить так и другим! Никому! Довольно, Лидуся, смотреть равнодушно на все, что творится вокруг! В общем... я решил дать бой!

Л и д а/в испуге/.   Бой?.. Кому?!

Т а р а с.  Всем! Всем тем, "кто на должность мостится, как коза на кровлю, чтобы через нее вскочить на кучу изобильного тщеславия"!

Л и д а/схватилась за голову/. 0... господи! Откуда у тебя... кра­мола такая?   Ты же в жизни ничего,  кроме   "Букваря",   не   читал!

Т а р а с/гордо/.   Зато  я пообщался  с  ним... мудрейшим  из  мудрей­ших,

умнейшим из  умнейших...

Л и д а.   Где?  Когда ты успел?  И... где ты его…  отыскал?

Т а р а с/не слушая/. ... и он... этот умнейший и добрейший, опре­делил  мою карму... защитника Отечества и указал мне…  дальнейший жизненный путь! А это - путь борьбы, суровых потерь, лишений... и невзгод! За правду! За истину! За счастье простых людей,  тружеников полей!

       Л и д а/обреченно/. Все ясно... Никуда ты сегодня не пойдешь! Я позвоню Алеше…  все объясню…   Тебе нужно срочно отдохнуть, полежать в постельке…  /Усаживает мужа в кресло, накрывает пледом./ У тебя озноб, милый... нервы, видать, совсем расшатались... от твоих заседа­ний.   Побудь пока здесь... успокойся, остынь немножко, а я пойду,   деток подниму... завтрак   приготовлю... хорошо? /Целует Тараса, идет к выходу. У двери./ Смотри... не балуй, Тарасик! /Погрозила пальчи­ком. Выходит./

         Т а р а с/бормочет вслед/. Иди, иди... бриллиантовая, а мне к под­вигу подготовиться надо! С мыслями собраться! Запал сохранить! Чтобы никто... никакая в мире сила не смогла меня сбить... с намеченного пути! /Встал./ Решительный... смертельный бой - не иначе! Разить всех подряд! Наотмашь! /Сбросил плед./ Так, мол, и так... проходимцы мои ненаглядные...  Гнать   вас  надо,   выковыривать  с   тепленьких  местечек...

чтоб ни одного на государевой службе! И - да здравствует воздух сво­боды! Вот так!! /Смеется, нервно./ "Не балуй, Тарасик..."  Буду, буду баловать... и не   баловать - сражаться!   Звать   на  баррикады!  Под  пули!  Под  снаряда!    За  демократию! За... Конечно…  всё это /смотрит вокруг/ не с неба упало. Попробуй вон там... от печных   дел,   дождаться,   пока на одну... такую кро-

вать   французскую  наскребёшь!  Или  вот эти... хоро­мы  на  два  этажа,  построить - на  халяву ведь... как манна небесная, свалились! Пожалте, говорят,   Тарас Иванович... получите, положено вам... по чину! Чтоб было где о народе своем любимом, который вас сюда... на трон этот  возвел, по­размышлять, о бедах его да проблемах житейских подумать...   А зарпла­та? Другой целый год горбится... с утра до ночи, чтобы тысчёнки эти свои получить, а тут - за месяц сразу,  столько же... оп!- и отвалили! Да еще добавочку такую же... и не одну! Бери…  наслаждайся жизнью, депутат! Не отказывай себе ни в чем, береги для народа себя... дра­гоценного! Не-ет... мудрая она у меня, Лидуся моя... Вовремя подска­зала мне...  учителишке   пения: что ты, говорит,  доремифасольками  сво­ими  заработаешь? В депутаты, говорит, иди! В депутаты - и больше никуда! Это же не должность, а просто рай какой-то: языком помолол, ку­лаками помахал... для вида, и... пожалте: привилегии царские  -  на всю оставшуюся жизнь! "Не балуй, Тарасик..." Я ведь тоже не олух ка­кой-  понимаю, на что иду... Не каждый вот так... правду-матку - да прямо в морду им! В морду!  Нате!   Получите…  ворюги  проклятые!  Рас­тлители нации!   И-и… будь, что будет! Что будет…  А  что  будет?  А? /Задумался. В зал./    Шума  много  будет - вот

что... Ещё  бы - смутьян! Бунтовщик! Возмутитель народных масс!!.. Тут   же   

сразу  тебе   фотки  в  газетах…  телеки...   папарацци   эти  шустрые... интер-

вью... А как же -  народный герой!  Кармелюк! /Замолк./ А, может... и нет. Да, пожалуй... может ведь и не туда... не в ту сторону всё  завернуть! И что же тогда? А? Ой-ей-ей... Сомнут... сотрут в порошок,  прибьют, как мошку какую... И что от ме­ня останется? Что? Выкинут…  пинком под зад! Пошел вон... щенок! Предатель! Робин  Гуд  недоделанный!  Все… хором!   И-и... полечу я, как пылинка по ветру... и где приземлюсь - неизвестно! Вот незадача... Как это я... про пылинку - то  эту  забыл?   Ведь  без   денег моих...

депутатских... и всех привиле­гий - кто я такой?   Пшик!   Мыльный  пузырь!

Непотребный, зловонный про­дукт, выкинутый на помойку!  А ведь  детки у меня... сынок и  доченька,   в  элитной  школе они... что же с ними-то будет? Тоже ведь…  вон! в тот же день!   одним  махом!   А кто их там держать-то  будет... с папаней таким вот... бес­путным? Вот казус какой... надо же... /Чешет затылок./ Знать, недаром печник мне этот приснился... В

руку ведь сон может быть! Да, да… как бы и в самом деле не пойти вот так... с клюкой да сумой, по бело­му свету, размышляя под звездами о разных разностях... как Гришуня этот? Ему-то что - он уже там... на пьедестале своем стоит... весь в почете да уважении!   А  мне каково? Поставят ли… вот

так   же,   на   ви­дном   месте:   за   правду,   мол,   погиб,   в   рассвете    своих

творческих и умственных сил,  за демократию…  за народ свой... любимый... /Пла­чет./ Тяжело все это... грустно как-то... Даже представить не могу, что будет... потом,    если все это... и  в самом деле, а не то, чтобы уж... совсем… /Вытирает  слезы,  зовет./   Лида!    Лидуся-а...

            Л и д а/входит/. Что... родной?  Что тут опять у тебя?

     Т а р а с/радостно/.   Знаешь, Лидуся… я... я... ну,   конечно  же…  В  об -

щем - все в порядке, Лидунчик мой! Ненаглядный, любимый… самый-самый… /Целует жену./ Я - как всегда! И - никаких... ты поняла, Ли­дуся… никаких! /Крепко обнимает жену./ 

      Л и д а/с улыбкой/. Ну...  я же знаю:   ты у меня - умничка! /Целует Тараса./   Там твоя глазунья...  уже готова, между прочим...   И  стопарчик любимого "Камю"... из Парижа! /Ласково./ Иди скорей в душ... Мусик - через десять минут машинка приедет... би-би-би-и…   На службу тебя  отвезет...   к   дружкам   твоим   закадычным…

 

         Уходит.

 

Т а р а с/в сильном волнении/. Не-ет... что ни говори - прекрасная это работа - депутат! Всегда на виду, всегда в гуще событий! И ребят­ки у нас - что надо... знают, как дело с умом вести! Мыслят! Сообража­ют... почище любого Эйнштейна! Один иммунитет чего стоит.../Хохочет./ Это же надо  было  додуматься!  Настоящая боевая кольчуга - ни одно копье правосудия там,  за  нею,  тебя   не достанет!   А я - воевать с ними   собрался...  Вот умора...  такая фигня вдруг приснилась... с бродягой этим...

 

                                             Из-за штор выглядывает   С к о в о р о д а.

С к о в о р о д а/зовет/.   Эй... Тарасик?

Т а р а с.   А?..  Кто это?..  /Оглянулся, испуганно./ Гриша?!

С к о в о р о д а/подбегает/.   Я на минутку, Тарасик... Вот... дер­жи! /Дает Тарасу книжку./ Здесь все мои главные труды  и  мысли... за много

лет! /Подмигивает./ Читай… депутат,  и  передай  другому!  А  я  к  тебе ещё наведаюсь! Чтобы узнать - поправилось ли что... на службе твоей царёвой? 

Или,   как прежде...  все   морды    друг   другу  квасите   да    врёте   народу

нещадно?

 

                         Бежит к окну, скрывается за шторой.

 

Т а р а  с/в недоумении/.   Ё-моё... Так это что... не сон,   значит,  был?                        

Подбегает к окну, резко раздвигает шторы.  В спальню врывается яркий солнечный свет. Видны крыши соседних домов, купол церкви. Слышен утренний перезвон колоколов.

 

/С удивлением./ Никого... Значит... значит, все-таки, сон... /Смотрит на книгу./ А как же это?.. /Читает./ Григорий Сковорода... "Сад боже­ственных песен". /Открывает./ "Стихи... диалоги... притчи…" Да нет же, нет... выходит - не сон!   Вот   абракадабра   какая...  это  же  надо!

            Г о л о с Л и д ы/издалека/. Тараси-ик... ты где? Глазунья твоя уже остыла… 

             Пауза.

 

     Т а р а с/вдруг решительно/.   Не-ет…   всё! Всё!! С завтрашнего же    дня - зарядка!    Ежедневная!   Гантели…  бег трусцой... холодная водич­ка... вот эта умная книжка - и никаких излишеств!

 

             Бежит к выходу.

Иду,   Лидуся... иду-у...

 

                                                                                   Выбегает. 

Звон церковных колоколов нарастает и переходит в ритмичное, музыкальное вступление. На сцену стремительно выходит С к о в о р о д а. У него уже модная современная прическа, на нем джинсы, футболка и кроссовки. Он поет.   

 

                                               Сколько  раз  мне  мир  ловушки  расставлял! 

                                               Мир  ловил  меня,  ловил - да  не  поймал!                                                   

                                               Убегал всегда от любых я оков!                                                                                      Вот я каков! Вот я каков!                                                                                                                           

                                               Пам-парару-рам, пару-рам,                                                                                                                       Пам-парару-парам, пам!                                                                                          

                                               Пам-парару-рам, пару-рам!                                                                                                                                           Вот я каков! Вот я каков!                                        

На  сцену  выбегают  Т а р а с,  Л и д а ,  В и к т о р    и   С в е т л а н а  и  М е н т.           Они  все  в  современных,  модных  костюмах.  В  руках  у  них микрофоны.  Поют  вместе   со  Ско- вородой.

                                               Кто не понял   нашей   шутки - глуп и  зол!                                                                                       Через годы я вернулся на Подол!                                                                                                               Чтобы вместе с  вами отныне,   друзья,                                                                                  Шагать по жизни - вы и я!                                                                                                 Пам-парару-рам, пару-рам,                                                                                                                         Пам-парару-парам, пам!                                                                                                        Пам-парару-рам, пару-рам!                                                                                                Вместе,  друзья!   Вместе, друзья!

 

 

 

2008 июнь Киев

         Поклоны.

 

               З а н а в е с.